…я оправдываюсь. Напираю на то, что если человек чего-то не помнит, значит, он не может за это отвечать.

«Будучи женщиной самодостаточной, я легко могла привлечь, соблазнить, влюбить, но влюбиться. как это было неосмотрительно с моей стороны, как опрометчиво, как безумно, как сногсшибательно.»,
пыталась она причесать эту непослушную мысль, нежась в утренних лучах мужских поцелуев.

Бог всегда выполняет просьбы людей, он только путает иногда адреса и дает счастье не тому, кто его об этом просил.

В ежедневных заботах человек лечит любое горе. Не забывает потерю, но к сороковому дню переплавляет ее в печаль. А потом и печаль выцветает, становится мимолетной грустью — моментами, когда вспомнишь. Но это — в ежедневных заботах.

Вот вы мне ответьте: ну почему всегда одно и то же? Почему всегда приходится выслушивать один и тот же аргумент? Мол, все так поступают, и надо быть законченным кретином, чтобы не помочь общему делу.

— В каждом человеке обязательно живет еще кто-нибудь
— Разница только в том: в сердце или в печенках.

— Ты женщина-электрон, ты подчиняешься принципу неопределенности Гейзенберга.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю либо твое положение, но не знаю направления, либо знаю направление, но не знаю где ты.

Есть люди, которые не продаются. Есть сердца, которых не купить и королю.

Нехорошо, когда вино ударяет в голову вместе с бутылкой.

То, что мужчина неверен, — не порок, а врожденная особенность, которая заложена в ДНК любого самца человеческой расы с древнейших времен. Это как уши или нос. С этим ничего не поделаешь. Ты как компьютер, запрограммированный на неверность. Только вместо железа — мышцы и кости. Разница только в том, что не все умеют этим пользоваться: кому-то не представился случай, у кого-то нет времени, у кого-то денег. Но только теперь из-за этих ДНК тебе придется поспать на раскладушке. И кто знает, возможно, на ней и останешься.

Очень сложно рассказывать спокойно и доброжелательно о боли до тех пор, пока от нее не освободишься…

Ходил по газонам, думал, что бунтарь.

В эмиграции сначала так:
— Имею двести тысяч, ищу компаньона.
А потом так:
— Разыскиваю компаньона и мои двести тысяч…

Повисла тишина, прерываемая лишь монотонным чавканьем Чарли. Ребята обменялись красноречивыми взглядами. Моя надежность оказалась на чаше весов супротив страшной тайны, которую хранили воспитанники интерната от взрослых. Если бы не перебитая лапа пса, мне бы ни за что не удалось сравнять счет в битве за детские сердца.
© Матвей Лебедев, «Чертов интернат»

Ее любовь разбудила в нем силы, о которых он и сам не подозревал.

Перестать стараться быть тем, кем не являешься, — большое облегчение.

Разговоры о том, куда девались государственные средства, всегда вызывали у чиновников непреодолимое «отвращение к службе».

…я не люблю быть пешкой в чужой игре. Пешками часто жертвуют, чтобы проложить себе путь к победе или защитить более важные фигуры…

Кладбище не место для любопытства. Пропуском туда может быть только горе. Придешь с пустым сердцем — уйдешь с тяжелой ношей.
© Матвей Лебедев, «Глоток свежего мусора»

На рыночной площади, где гуляют голые короли, постоянно выступают веселые жонглеры, фокусники и прочие колумнисты, делающие вид, что все в порядке…